Оптовик. Добрым словом и серебром - Страница 88

Минут десять стоит гробовое молчание, нарушаемое лишь тиканьем больших старинных часов с маятником.

Михаил Михайлович — кажется так зовут нашего визави, наконец, заканчивает предварительный осмотр. После чего аккуратно промокает белым батистовым платочком вспотевшую лысину, которой, очевидно, не достает кровавого пятна для полноты образа, и осторожно положив перед собой на стол окуляр, обращается к нам.

— Если бы не рекомендация уважаемых людей, то я бы не прикоснулся к этому оружию. Но с другой стороны, за вас поручились, и не буду скрывать — товар, действительно уникальный. Право слово, даже слишком уникальный. Пожалуй, все же, мне придется задать вам пару вопросом, чтобы принять правильное решение. Вы не возражаете?

— Нисколько! — развожу руками, словно, это само собой разумеется.

— Сертификатов, документов, как я понимаю, у вас нет? — не долго думая, хозяин антикварной лавки зашел с козырей.

— Да возникли некоторые проблемы. Бюрократия, будь она неладна. Но это не скрывали и честно об этом предупреждали.

— Да, да. Просто уточнил, — едва заметно улыбается и не скрывает, что ситуация его устраивает. — Если позволите, ещё одно небольшое уточнение, прежде чем перейти к основному вопросу. В каком сегменте позиционируете свой товар?

Видя наше полное непонимание, добавляет:

— Это совершенно точно не антиквариат. Исторической ценности не представляет — поскольку явный новодел, не старше десяти лет.

Гриша заметно поскучнел, тем более, что вместо коньяка в этот раз может рассчитывать только на кофе. Но, тем не менее, вставил свое веское слово:

— Зато работа и материалы какие! Оцените! Золото и камешки — настоящие.

Наступил на ногу под столом, чтобы не лез поперек батьки в пекло. Хотя сам виноват, надо было стратегию переговоров обсуждать, а не достижения Тримати на международной арене.

— Михаил Михайлович, вам виднее, как и под каким соусом это оружие продавать. Вы — профессионал в этом деле. Насчет материалов и драгоценных камней, мой друг, конечно прав, но вы наверняка обратили внимание, что здесь имеет нечто более ценное, чем золото и серебро?

— Несомненно. То, что больше всего удивляет и настораживает одновременно — работа мастера. Точнее, мастеров? И если вы хотите наладить сотрудничество, вам придется рассказать, откуда оно взялось и кем изготовлено.

Вот что, значит, профессионал, на нашу голову! В раз вычислил.

— Ничего от вас не скроешь! Может это и к лучшему. Приятно иметь дело с мастером своего дела! — вернул комплимент «мастеру», который только что сбил нашу цену на четверть. — Правда, придется немного углубиться в историю, для полноты картины.

— В конце девяностых некий господин N, фамилия которого, нам ничего не скажет, решил возродить древнее искусство оружейников из Шахрихана. Это город в Андижанской области Узбекистана. Господин N занимал должность заместителя министра в соседней стране, и, получив одобрение самого Туркменбаши, и будучи не сильно стеснен в средствах, решил не ограничиваться изготовлением ножей пчаков, а развернуться с размахом. Для чего собрал мастеров со всего Ближнего Востока. Для начала из Самарканда, Бухары и Тебриза. Затем к ним добавились уйгуры, пакистанцы, индусы. В начале двухтысячных появились даже мастера со Шри-Ланки и с Северной Африки. К сожалению, в то же время господин N, проворовавшись на газовых контрактах, впал в немилость и сбежал за границу. Мастерские пришли в упадок, большинство специалистов разбежалось по всему миру. Единственное, что осталось — ученики и школа, созданная из сплава этих разных, но талантливых мастеров. Вот собственно и все. Год назад нашелся инвестор, который решил организовать производство на базе остатков этой школы. Исключительно ручная работа, вот только изначальный стиль оружия теперь не определить. Все перемешалось.

— Невероятная история! Если бы не вещественные доказательства перед моими глазами — ни за что не поверил бы, — судя по округлившимся глазам Григория, не один Михалыч оказался поражен красотой эпоса в моем изложении.

— Вот, к примеру. Лезвие похоже на мьямское дха, такое же одностороннее, но вместо цилиндрической, рукоять похожая на ту, которая принята для пуштунского меч чора, а длина и изгиб скорее соответствуют пенджабскому толару. Тому самому, который так любили палачи в эпоху восстания сипаев!

Зря я, что ли сутки в поезде эту тарабарщину зубрил, а до этого тщательно отбирал по фотографиям мало-мальски похожие на мои мечи и сабли! За всякий труд должно воздаваться сторицей — на что я искренне надеюсь в данный момент.

— Легенда красивая, но документы на мечи и сабли могу сделать только кизлярские, — развел руками Михалыч.

Лавры искусных оружейников незаслуженно переходят к дагестанским кустарям — такова жизнь. Впрочем, узбеко-туркменам эти лавры тоже никак не относятся. Представляю, как удивятся в горных аулах, когда к ним хлынет поток покупателей в поисках необычной красоты пенджабских сабель.

— Восемнадцать тысяч долларов за все. Половина сразу, остальное по реализации, — задумался на секунду, а Гриша уже чуть договор не заключил.

Нет, меня такой подход не устраивает. Товарищ, похожий на генсека без пятна, задерет розничную цену до астрономических высот, и мы вторую часть денег будем целый год ждать.

— Делаю скидку три процента, но деньги сразу!

Гриша возмущенно вращает глазами, строя свирепые рожицы за спиной покупателя — не хочет терять барыши. Не понимает, что мы лучше сейчас немного потеряем, зато втрое больше сдадим сабель этому же господину за эти полгода!